Эту речь Юрий Ласточкин произнес в рыбинском суде после допроса в качестве свидетелей экспертов по оценке сделки купли-продажи очистных сооружений, принадлежавших НПО «Сатурн».

Уголовное дело по этому факту было возбуждено по статье 201 УК РФ « превышение должностных полномочий», а в суд оно попало уже переквалифицированное по статье 160 «растрата».

Речь идет о том, что Юрий Ласточкин, будучи генеральным директором НПО «Сатурн» в Рыбинске, в 2009 году продал водоочистные сооружения, принадлежавшие предприятию, за 4.8 млн рублей — по балансовой стоимости. Теперь «Сатурн» (или Ростех?) считает, что это слишком низкая цена и она не соответствует рыночной оценке.

Выступление слегка отредактировано по простой причине: устная речь редко ложится на бумагу. Но все акценты расставлены именно так, как говорил в суде временно отстраненный от должности глава Рыбинска.

— Управление промышленным предприятием — это особый сложный вид деятельности, в котором решения принимаются с учетом огромного количества факторов одновременно, и, принимая решение, я, как единоличный исполнит орган, действовал на основании российских законов, устава предприятия, и не обязан был отчитываться ни перед кем. Сейчас вот идет суд — буду перед ним отчитываться.

Я продавал не земельный участок, он находился в собственности муниципалитета, и не недвижимость, я продавал проблему предприятия.

Потребление технической воды падала в разы в течение ряда лет перед продажей. В разы! В общем-то техническая вода не нужна стала по нескольким причинам. В первую очередь, она не нужна была НПО «Сатурн» потому, что мы закрыли основного ее  потребителя — так называемый дизельный завод, который существовал более 60 лет, изготавливал дизельные двигатели для тракторов и при литье — чугунном, алюминиевом –использовал очень много воды для охлаждения.

Завод был закрыт. И даже не просто закрыт, он был уничтожен, снесен, потому что корпуса были 30-х годов постройки. 2.5 тысячи людей были сокращены. Это был нормальный процесс, потому что завод концентрировался на производстве авиационных двигателей.

Я как генеральный директор был осведомлен о том, что техническая вода на тепловой станции, которая вырабатывает тепло для 100 тысяч населения города Рыбинска, должна быть заменена на питьевую. Соответственно надобности в технической воде нет.

Если уж совсем сказать просто, то в условиях открытого водоразбора горячей воды люди в Рыбинске моются технической водой, ваша честь. А не питьевой. Хотя по стандартам должны мыться именно питьевой водой.

Далее. Завод, имея несколько тысяч механообрабатывающих станков, полностью менял эти станки. В новом оборудовании вода не использовалась как система охлаждения движущихся активных частей станков. Она заменялась на специальные охлаждающие жидкости, которые поставляются вместе со станком.

Основные, самые сложных технические операции переходили на новый способ обработки металла, где вода в качестве охладительной жидкости тоже вообще не используется.

Я прекрасно был осведомлен, как человек, принимающий решения, что техническая вода в таких объемах НПО «Сатурн» будет не нужна. Более того, в мире вообще не существует этой проблемы. Потому что на всех предприятиях существуют т.н. оборотные системы водоснабжения. Вода покупается в небольших количествах, потом она чистится на территории предприятия и используется вторично, третично и так до бесконечности.

И мы на НПО «Сатурн» такую систему построили в качестве эксперимента. Это гальванический цех компании «ВолгАэро». Эти системы очень дорогие . Достаточно сказать, что первая система обошлась в 5 млн евро. Но это позволило очень большой ответственный корпус полностью перевести на оборотную систему водоснабжения.

Я как человек, отвечающий за стратегию предприятия и за его развитие, прекрасно понимал, что по этому пути пойдет весь рыбинский «Сатурн». Никакой технической воды просто не будет.

К моменту продажи загрузка мощностей водоочистных сооружений доходила до 30 процентов максимум. Все остальное не работало. Поэтому когда эксперт пытается оценивать что-то, сравнивая с землей в Брейтово, надо сначала разобраться.

Я обращаю внимание суда, что мне в ходе следствия не было задано никаких вопросов о мотивах продажи. Следствию это было не интересно — зачем, почему и как я принимал решение о продаже этой «водокачки».

Далее. В течение 12 лет мною было продано и передано десятки объектов, которые по цене намного превышали данный объект. Это сотни га земли, это два аэродрома — 175 и 200 га, это дворцы культуры и спорта, детские сады, недостроенные школы, две медсанчасти. Вся тепловая инфраструктура была просто отдана Рыбинску, оцени ее сейчас — это миллиарды рублей.

В ряду других продажа очистных была обыкновенной сделкой, обсуждать здесь нечего. Никаких решений совета директоров мне не требовалось, потому что по уставу я обладал исключительными полномочиями.

Дальше я хочу остановиться на моменте, который эксперт обозначил словом «вакханалия».

НПО «Сатурн» в Рыбинске в середине 2008 года стоило 1 млрд долларов. Это официальные данные котировок российских бирж. Внутри «Сатурна» находился контрольный пакет акций Уфимского моторостроительного завода, который стоил еще 500 млн долларов. Но тем не менее в дек 2008 года «Сатурн» был продан за млрд рублей. Млрд долларов и млрд рублей — в 30 раз дешевле. Потому что кризис, потому что надо выбирать: или вы не продаете сегодня, а завтра все это рушится, ли продаете за низкую цену.

Если кто-то думает, что цена 4.8 млн рублей за очистные небольшая, я могу сказать — это абсолютно несведущие люди. Что такое 4.8 млн? Это кислород для завода, это инструмент, это азот, который необходим каждый день, это твердые сплавы, которые могут определять выход каждого изделия. В условиях кризиса не было денег не только на оплату чего-либо, не было денег на зарплату. По три месяца в Рыбинске зарплату не платили. Свидетельством этих проблем было специальное решение правительства РФ, которое тогда возглавлял нынешний президент В.В. Путин. Он принял решение пойти на исключительные меры и выделить 5 млрд рублей для взноса в уставный капитал «Сатурна» в Рыбинске в 2009 году. Но это решение состоялось в апреле, деньги завод получил в сентябре, а до этого надо было дожить. Все эти документы есть в материалах дела.

Далее. Завод — это сложная система, которая управляется по регламентам. Генеральный директор подписывает документы, но не определяет цену сделки. Ее определяет служба, которая сделку готовит. В нашем случае — это служба директора по капитальному строительству г-на Вишнякова. Если продается станок — сделку готовит служба главного инженера, она же определяется цену. Если конструкторская документация — занимается служба генерального конструктора. Говорить о том, что генеральный директор определяет цену всего проданного, абсурдно. Это невозможно даже чисто физически, потому что ежедневно совершается сотни сделок. Я не обязан определять цену чего-либо. Да, я обязан определять цену основной продукции — двигателей, этим я и занимался. Это обеспечивает основной денежный поток. Все остальное продается обычным порядком через службы.

Поэтому мне удивительно слушать экспертов и со стороны обвинения, и со стороны защиты, потому что все это не имеет ко мне никакого отношения.

Более того, я продавал проблему завода. Я прекрасно знал: чтобы сохранить завод в Рыбинске, а речь стояла именно так, мне нужно в первую очередь сократить количество работающих. 100 человек на аэродроме, 60 — в водоснабжении и т.д. — операция по продаже и передаче дочерних обществ и социальных объектов позволила сократить 3 тысячи человек, которые не зарабатывали для завода, а существовали за счет его прибыли.

Сторона обвинения в суде постоянно интересовалась финансовым состоянием завода. Но следователи меня ни разу не спросили об этом, хотя дело шло полтора года.  И не спросили о причинах финансового состояния. А я бы с удовольствием ответил, вряд ли кто-то лучше меня это знает.

Итак, положение НПО «Сатурн» в Рыбинске было сложнейшим по трем причинам. Кризис — это раз. Освоение новых изделий: мы переходили с двигателей третьего поколения  на Sam146 — а этой уже пятое поколение. Плюс одновременно делали двигатели для нового истребителя Т-50, который сейчас летает. Это второе. Но самое главное, я считаю, это злой умысел людей, которые  заставили госбанки лишить «Сатурн» финансовой поддержки — 20 млрд рублей, которые нам пришлось возвращать, лишила облигационного займа, который должен был состояться во второй половине 2008 года. Кроме этого, «Сатурн» лишили государственного финансирования международной сертификации Sam146 на 5 млрд.

Итого 29 млрд рублей за шесть месяцев было выведено из оборота. Поэтому возникла не просто коллизия, возникла катастрофа, решать которую пришлось председателю правительства, который приезжал в Рыбинск на завод, проводил совещания, принимались экстраординарные меры.

Но самое смешное начинается дальше. Поработав после кризиса примерно полгода, я по предложению губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова принял решение участвовать в выборах главы Рыбинска.

Вторая половина 2009 года. Я по собственному желанию уволился с НПО «Сатурн» и пошел работать в рыбинскую администрацию. Что после этого изменилось на заводе? На основании нового устава начали проводить оценку сделок? Нет. Из материалов Ростеха, которые есть в деле, этого не следует.

В частности, водоочистные объекты на ул. Новой в Рыбинске новым руководством завода были проданы так же по балансовой стоимости.

Однако ревизия проводилась избирательно — проверялось только то, что сделал Ласточкин.

Дальше. Я настаиваю, что продажу очистных и их покупку рыбинским Водоканалом сравнивать невозможно. Водоканал купил не то, что я продал с «Сатурна». Он купил комплекс объектов на ул. Новой и на пр. Ленина в Рыбинске плюс земельный участок, который на основании закона принципал — не знаю кто — выкупил у муниципалитета. Но и этого бы не случилось, если бы из Водоканала не были убраны профаны, которые считали, что в Рыбинске не было проблем с водой.

Сначала в рыбинский МУП пришли люди, которые разбираются в водном хозяйстве, потом мы начали сложнейшие переговоры по воде с известной французской фирмой, и только французы натолкнули нас на мысль о том, что в Рыбинске должна быть единая монополия подачи воды. Только это позволило принять внятное решение о необходимости покупки комплекса очистных.

Я прекрасно понимал, что в билижайшие годы «Сатурн» не найдет денег, чтобы привести эти очистные сооружения в порядок. Не исполнит решение арбитражного суда о строительстве очистных полного цикла. Они не будут построены, потому что денег как не было, так и нет. Потому что «Сатурн» решал сверхзадачи — выпуск двигателя нового типа, который требует других знаний, технологий, способов разработки… Я в этом разбираюсь лучше, чем кто-либо.

Какое все это имеет отношение к обвинению по 160 статье «растрата»? Что я растратил? Я спас завод от проблем.

Приведу простой пример. Дворец спорта «Полет» в Рыбинске. Он был построен заводом 40 лет назад. За 40 лет эксплуатации здание в 16 тысяч кв м пришло в негодность. Его продали вместе с участком, по— моему, за 10 млн. Это не реальная цена. Но я прекрасно знал, что этот объект заводу никогда не потянуть. Холодильные машины накрылись, система охлаждения не работает, система отопления сгнила, система очистки воздуха сопрела. И после продажи в бюджет за два года на приведение «Полета» в порядок областной бюджет истратил 492 млн рублей.

Понимая это, я принимал решение продать за ничтожную стоимость, понимал, что у завода никогда не будет на это денег, это не функция завода.

Я настаиваю на своей полной невиновности, никакой растраты я не совершал, вознаграждений за это не получал, корыстной заинтересованности в этой сделки у меня не было. Я принимал решения в течение все работы — 12 лет, которые шли на пользу исключительно НПО «Сатурн».

Неоднократно завод проверялся Счетной палатой, налоговой инспекцией, правоохранительными органами. 8 уголовных дел! Я был фигурантом восьми уголовных дел по заводу. Ни одно из них не было доведено до обвинения. Потому что они были возбуждены либо с целью оказания давления на меня как руководителя и собственника, либо из-за низкой квалификации тех людей, которые дела возбуждали. Заканчивалось тем, что областной прокурор приносил мне извинения за незаконно возбужденные уголовные дела.

А сегодня дело, которое расследовалось по 201 статье, по 160 статье оказалось в суде. Я не понимаю: я спас завод от больших убытков. Завод делал и пока еще делает авиационные двигатели. И мне не было дело до песколовками 37 года выпуска или зданий 37 года постройки, которые по данным заводского учета были полностью самортизированны. Приоритет отдавался основному производству. Туда были направлены усилия… Только поэтому мы имеем в стране летающие самолеты. Если бы я с коллегами этого не делал, неизвестно, полетел бы Superjet с рыбинскими двигателями.

Это дело в суде, потому что есть интересанты, которые сегодня могут влиять на следствие, организовывать письма, давать задания небезызвестному Сугробову.

Я читал письмо Сугробова президенту, которое он написал первым делом после ареста. В нем он признается, что его деятельность была направлена на обеспечение интересов госкорпораций.

Еще раз хочу подчеркнуть: мы недооцениваем время, в которое это все происходило. В одночасье кредитная ставка поднялась с 10-12 до 25%. Эти проценты нужно было платить. Денег занять было не у кого. В бюджете деньги заканчивались. Перестали платить клиенты за новые двигатели и их ремонт. Не из чего было платить зарплату.

Завод — живой организм. Остановить его невозможно. И мы тогда начали продавать все, что не входило в периметр завода.

Я вообще считаю, что как руководитель совершил гражданский подвиг. Не больше и не меньше. И мне не стыдно об этом говорить, потому что вряд ли в стране еще есть заводы, которые имеют такие результаты. И только благодаря тому, что было сделано под моим руководством моими коллегами и коллективом завода, предприятию в течение 2009-2011 годов была оказана беспрецедентная помощь.

Я ничего противозаконного не совершал, мои действия были направлены на то, что предписано законом — извлечение максимальной выгоды для предприятия. Я этим занимался 12 лет. Через мои руки прошли миллиарды долларов и ничего не пристало. За 12 лет при желании могли что-то найти. Не нашли. Решили после моего ухода догнать и вдогонку плюнуть. Не выйдет.