Открыть магазин легко, а вот не дать ему закрыться — уже искусство

Конфуций

Торговля. Как мы относимся к этому виду деятельности? Что мы чаще всего говорим о ее представителях? Торгаши? Коммерсанты? Купи-продай?

Мы, по своей привычке обобщать и ставить клеймо раз и навсегда, вспоминаем рынки, где нас обвешивали, магазины, где нам хамили. И забываем прилавки, полные товаров, чистые светлые проходы больших торговых залов. И еще о том, что в торговле, как и в любой другой сфере экономики, работают самые разные люди. Среди них есть не только хамы и обманщики. Впрочем, хамов и обманщиков можно найти везде: на заводе, улице, в собственном дворе и родном подъезде.

Так почему мы считаем, что торговля — это не работа, а легкая добыча денег на перепродаже товаров?

— Потому что вы — представители СМИ — стараетесь, — улыбается Игорь Палочкин.

Игорь Палочкин работает в торговле. Он — директор инвестиций рыбинского предприятия «Дружба» — самой большой торговой сети Ярославской области. «Дружба» — это 40 магазинов. 34 из них находятся в Рыбинске, еще шесть работают в Ярославле.

— Ну, и конечно, общее отношение к предпринимательской среде, — продолжает развивать мысль Палочкин. — Предпринимателей не любят по определению. Не там магазин открыл, не так производство организовал. Слишком мало платит, слишком много получает. Не так посмотрел, не то сделал…

Пятьдесят процентов ВВП

Игорь Палочкин говорит, что внутренний валовой продукт страны на 50 процентов формирует все, что связано с торговой деятельностью. Для сравнения: металлургия — это около двух процентов ВВП, сельское хозяйство — меньше процента.

— Не торговля как предприятия, которые продают товар населению, — подчеркивает директор, — а сектор экономики, связанный с торговлей. Это логистические предприятия, складские хозяйства, производители торгового оборудования — все, что так или иначе вовлечено и процесс торговли.

Товар, выпущенный любым самым современным и высокотехнологичный производством, требуется продать. Иначе зачем все это нужно? Зачем производить, если до потребителя твой продукт не доходит? Кто-то должен найти покупателя, организовать доставку, получение денег и перевод их производителю.

— Все это очень деньгоемкие процессы, — говорит Палочкин. — Вы же зачастую сводите торговлю к продавцу, который стоит за прилавком.

— Конечно, мы приходим в магазин, как конечную инстанцию в процессе торговли, и если там грязно, нас это раздражает.

— Это говорит только о том, что собственнику магазина не хватает инвестиций. Он не может взять кредит, привлечь деньги для организации торговли по правилам. А если он все это делает, выстраивается целая цепочка последовательностей. Вот, например, открылся новый магазин в Рыбинске. Это значит, что в городе появились новые рабочие места. И не только в городе, и не только в торговле. Рабочие места появились на предприятиях, производящих торговое оборудование, организующих доставку и хранение товаров, у строителей и тех, кто ремонтирует помещения. Длинная получается цепочка. И вся она связана с торговлей.

Игорь Палочкин рассказывает, как однажды был на семинаре заместителя тогдашнего министра экономического развития РФ Германа Грефа. По большому счету, слушателям дали понять, что государство делает упор на развитие именно торговли. Правда большая часть торговли этого так и не почувствовала. Почему?

— Трудно в одночасье отмести 70 упущенных лет, — считает Палочкин.

Яйцо или курица?

— Вспомните историю. Новая экономическая политика, когда бурно начало развиваться предпринимательство. Государство этого испугалось.

— И что его так испугало?

— Формирование собственности. Собственник, достигший определенного успеха, начинает думать по-другому. Он не озабочен поиском помощи от власти, заигрыванием с ней. Он успешен самостоятельно, независимо от бюрократии, и думает о том, так ли уж хороша эта власть. Тут и до крамолы недалеко: а нужна ли мне такая власть? Может, выбрать другую? Тогда-то советское государство положило конец НЭПу. И семьдесят лет торговли не существовало.

— Ну как не существовало? А рынки, магазины?

— Семьдесят лет в нас формировалось представление о торговле, как о человеке, который стоит за прилавком магазина. Или обвешивает покупателей на рынке. А отрасли как таковой не было. Тем временем зарубежная торговля развивалась. Затем российские предприятия столкнулись с тем, что ничего не умеют: нет технологий организации торговли.

— Сейчас-то, наверное, научились.

— Да, научились. У зарубежный коллег, когда в Россию пришли транснациональные корпорации. Но они пришли не просто зарабатывать деньги. Они пришли продвигать продукты, произведенные на их родине.

– Поддерживать своего отечественного производителя?

— Да. В развитых странах, если есть крупные торговые предприятия (под этим я подразумеваю не магазин, а сектор рынка), значит, им нужно что-то продавать. Не важно, что это будет: танки, колбаса или бананы. Эти торговые предприятия будут загружать производства.

— Всегда считала, что первично — производство. Сначала — товар, потом — торговля.

— Попробуйте мыслить иначе. В конце концов, торговлю организовать легче, чем производство. Я говорю о предпринимательстве. Большинство тех, кто сегодня занят производством, начинали с торговли.

— А вы с чего начали?

— С мысли о том, как можно заработать. Было это в начале девяностых, я работал на ВМЗ в отделе оборудования. Шла приватизация. И многие магазины были акционированы коллективами. Затем, в силу различных причин, их акции были выставлены на продажу. Мы с друзьями купили первый магазин на проспекте Революции. А вот второй стал знаковым. Это был магазин «Дружба» на проспекте Серова. Так наша сеть получила название.

«Скрытная» торговля

А ведь, действительно, очень многие нынешние малые предприятия, занятые производством, начинали с торговли. Сшил человек рюкзак для того, чтобы ездить с ним за товаром в Москву. Затем организовал производство сумок и рюкзаков. Продавал привезенный с Черкизона товар на рынке, накопил денег, купил станок, поставил в гараж. А сегодня занят серийным производством запчастей для автомобилей.

— Даже если человек считает себя производителем, он в некоторой степени все равно продавец, — говорит Игорь Палочкин. — Зачем производить, если не можешь продать?

— Но есть же те, кто только производят.

— Затем продают. Нам, в торговлю. А мы доводим продукт до потребителя.

Игорь Палочкин убежден, что торговля — это услуга. Люди обращаются в торговлю за услугой, когда им нужно купить товар. Или продать произведенную продукцию. При этом если сектор производства власти понятен, то услуговые предприятия остаются чем-то аморфным, трудноопределимым.

— Помню, как пытались организовать магазин на стрелке Черемухи, — рассказывает Палочкин. — Там, на Средней Казанской улице, он когда-то был в пятиэтажном доме. Но покупателей там мало. И с какой бы энергией предприниматели ни брались за его реанимацию, он закрывался. В результате люди вынуждены ходить в магазины в центр Рыбинска. А для пожилых это трудно. Там нужно открыть хотя бы ларек с продуктами. Но кто будет работать себе в убыток? Значит, нужна воля власти.

— А в Рыбинске есть какая-то концепция развития торговли?

— Нет.

— Вы же депутат — представитель власти. Неужели вы никогда не ставили вопрос, например, об утверждении принципов развития торговли в Рыбинске?

— Мы это много обсуждали в свое время в администрации. Но чиновникам производство понятнее. Тем временем торговля — это самозанятость населения. Это люди, которые ничего у власти не просят, не претендуют на социальные пособия. Они заняты сами и организуют рабочие места для других.

Игорь Палочкин рассказывает, как развивалась сфера услуг в Великобритании — индустриальном государстве, по сути — большом заводе. К тому времени, когда премьером этой страны стала Маргарет Тэтчер, состояние экономики можно было назвать «кризисом перепроизводства». Тогда была принята доктрина развития сектора услуг. Любых. Будь то торговля, образование, туризм. Перекраивались отрасли экономики, закрывались крупные предприятия. Но цель была достигнута — люди получили работу и постоянный доход, баланс производства и услуг был восстановлен.

О связи торговля и демографии

— Вы говорите, что во времена Грефа такой целью задавались и в России.

-И сейчас задаются. Но узконаправленно, поддерживая отрасли методом проб и ошибок. Вот был Госсовет по проблемам лесной отрасли. Президент устроил разнос министру за то, что он организовал рубку леса, а продажи упустил.

— А у нас есть планы развития сети?

— Есть. Стать межрегиональной. Это дает дополнительные возможности.

— А планы в Рыбинске?

— Если бы в Рыбинске была стратегия торговли, мы могли бы вытянуть местных производителей. Например, федеральная сеть магазинов «Магнит» начала развиваться при участии правительства Краснодарского края. Идея — поддержка местных производителей. И сегодня в любом городе, где есть магазин «Магнит», продают товары, произведенные на родине сети. Теперь посмотрим статистику по демографии. Если в большинстве регионов идет убыль населения, то в Краснодарском крае — рост.

— Но открывая новую «Дружбу», вы каждый раз «убиваете» два-три маленьких магазинчика.

— Ну, вот и нужно решить, что и как поддерживать в Рыбинске: услуги, производителей, сети или мелкую торговлю.

— Вы когда-нибудь пользовались помощью власти?

— Нет. Но у каждого есть возможность. Программа поддержки предпринимателей небольшая, но достаточно эффективная. Это образовательные семинару, обучающая литература, помощь участия в выставках. Последнее, кстати, имеет прямое отношение к торговле.

— А что вы еще ждете от власти?

— Когда задают такой вопрос, я начинаю думать, что мы все от власти ждем, чтобы она сама стала предпринимателем. Чтобы на свой страх и риск начала вести деятельность по развитию в Рыбинске предпринимательской среды. А надо не ждать милости от власти, а говорить и обсуждать с ней, объяснять и доказывать. Мне иногда кажется, что достаточно консультационных услуг и моральной поддержки.

— Моральной?

— Ну, дескать, не унывай, с каждым такое бывало, все получится.

— От настроя успех зависит?

— Обязательно. Когда настрой позитивный, шансов на успех больше.

О ценах не спорят

— Вы можете объяснить, почему в Рыбинске товары дороже, чем в Ярославле?

— А они дороже?

— Мне кажется, что дороже.

— Не знаю. Цену определяет покупатель.

— А как же калькуляции, рентабельность…

— У вас советские представления о ценообразовании. Отдел цен мониторит рынок и выставляет среднюю цену.

— Но почему у нас дорого, а где-то дешево?

— Это относительные понятия. Есть у нас хлеб по семь рублей — дешево. Есть по 20 рублей — дорого. А если есть и по семь, и по 20 — это что: дешево или дорого? Хорошо, когда есть выбор. Мы все стремимся купить хороший товар как можно дешевле. Поэтому с удовольствием участвуем в распродажах, акциях, уценках. Но производителю выгодно выпускать дорогой продукт, торговле выгодно его продавать. В конечном счете, покупателю выгодно покупать не дешевый, а именно дорогой товар.

— Абсурд?

— Отнюдь. Чем больше денег крутится в торговле, тем больше шансов иметь выбор: хлеб и за семь, и за 20 рублей.

— А если есть только за 20?

— Когда есть дорогой продукт, появится и дешевый. Но не наоборот. Если предприятие выпускает дешевый товар и не покрывает свои расходы, оно закрывается. Если оно производит дорогую продукцию, которая пользуется спросом, у него появляются возможности для развития.

— Что вы понимаете под социальной ответственностью бизнеса? Благотворительность, участие в городских программах, уплату налогов в бюджет?

— Пожалуй, все вместе. Я живу в этом городе. Никуда не собираюсь уезжать. Я хочу, чтобы здесь все росло: производство, сфера услуг, численность населения. Собственно, от того, будет ли развиваться Рыбинск, зависит благополучие всех предпринимателей. Мы же связаны с потребителем наших услуг и товаров не только качественно, но и количественно. Проще говоря, чем больше потребителей, тем лучше магазинам. Поэтому товары будут продавать ровно за столько, за сколько их покупают — не дороже. И участвовать в развитии Рыбинска мы будем. Потому что это интересно мне и моему предприятию.

Форсайт