Изначально я планировал сделать большое интервью с известным российским киноведом Кириллом Разлоговым, который на этой неделе приезжал в Рыбинск, чтобы обсудить с местными любителями кино «Левиафан» Андрея Звягинцева. Но, скажу честно, интервью бы получилось не из лучших: мне не очень хотелось обсуждать художественные достоинства фильма, которые, кстати сказать, неоспоримы, меня тянуло к разговору «за жизнь». Так что комментарий уважаемого специалиста я помещу в конце — вместе с комментарием еще одного человека, который, поверьте, знает, о чем говорит.

Да, небольшая оговорка: официально заявляю, что это кино я не смотрел, вся история мне приснилась, тысячам остальных «зрителей» — тоже.

«Козел, бл…дь!»

Кто-то увидел в «Левиафане» очередную вариацию библейской притчи об Иове (или мусульманском Айюбе, что в буквальном переводе значит — «удрученном, гонимом». А герой Алексея Серебрякова — именно удрученный, лучше не скажешь), кто-то — историю «маленького человека», которого перемалывает система. А я вот увидел многих своих ярославских знакомых. И увидел в первую очередь в образе мэра города Прибрежный. В фильме его сыграл Роман Мадянов.

Вчерашний бандит, каждое второе слово — мат, руки — какое там по локоть?! — по плечи в крови. Но это знают только те, кто с ним общается лично. А для избирателя он — крепкий хозяйственник, решающий вопросы, помогающий Церкви. Системный парень, одним словом.

А на лацкане дорогого пиджака этот системный парень носит значок одной широко известной партии. В Ярославле, например, многие политики тратят массу усилий на то, чтобы скрыть от народа свою к ней принадлежность. Вспомните хотя бы выборы в муниципалитет. Мэр Вадим Сергеевич — не скрывает, и это, пожалуй, единственное, в чем он честен.

Хотя постойте! Есть в «Левиафане» еще один эпизод, где мэр Прибрежного говорит чистую правду. Он (пьяный в дым) приехал к главному герою Николаю, чтобы потолковать с ним о сносе его дома:

– Козел, бл…дь! У тебя никаких прав никогда не было, нет и не будет!

Золотые слова, а главное — какие знакомые! Сколько раз мы их слышали от «государевых людей», ни с того ни с сего причисливших себя к элите и даже к аристократии! От большого начальника или от мелкого клерка, к которому пришли за пустяковой справкой, или от «уполномоченного» по чьим-нибудь правам…

«А что, разве у детей, которые умирали в деревне Мосейцево и мучились в рыбинской больнице, были какие-то права? Вот не знали!» — не эта ли фраза читалась в глазах некоторых ярославских чиновников и даже одной чиновницы, которая с ужасом обнаружила, что за соблюдение этих самых прав несет прямую ответственность?

– Как вас земля только носит, а?

Этот вопрос адвокат Дмитрий адресует мэру Прибрежного. Ответ очевиден: нормально носит, в штатном режиме, так сказать. И будет носить, куда ж она денется? Вот это — самое страшное в «Левиафане»: тупая безысходность, полная и окончательная.

Зачехлили парня

В кругах ярославской политической элиты уже давно прижился жаргонный термин «зачехлить», то есть любой ценой вывести человека из игры. Главного героя «Левиафана» как раз и решили зачехлить, а то слишком много выступает, сволочь, права качать пытается…

Как действует мэр Прибрежного? А действует он в лучших традициях российской политики — собирает силовиков и поручает им «решить вопрос», а то выборы через год, на фига нам эти сложности?

– Если меня не избирают, ничего у вас не будет: ни заграницы, ни домов твоих (мэр бросает взгляд в сторону начальника местной полиции), ни бабла…

В итоге жену Николая находят мертвой, а главному герою предъявляют обвинение в убийстве. И «уезжает» он по 105-й статье УК РФ на законные пятнадцать лет — к радости мэра и его подручных.

«Ну, убийство — это явный перебор», — сказал мне один знакомый силовик, которому эта история тоже приснилась. — «Там же этот Коля по пьяни болтает много, власть ругает, да? Вот и пришили бы ему спокойненько экстремизм, и руки бы марать не пришлось. Или, скажем, ствол бы ему подбросили, он же там бухой всю дорогу, не заметил бы ничего».

Другой товарищ, тоже посмотревший сон о «Левиафане», только усмехнулся:

– Автослесаря зачехлить — не велика премудрость. У нас мэра зачехлили, как ты помнишь… Вот это уровень! Какая разница, виноват он или нет? Главное, что зачехлили!

Товарищ, замечу, обременен депутатским мандатом, так что в вопросах «зачехления» разбирается.

Предать — это как стакан воды выпить, даже проще

Есть у Николая приятель — гаишник Паша. Хороший парень, но показания на друга дал, что называется, глазом не моргнув. Мог ли он жену свою убить? Ой, мог, да он же ей после того, как она ему изменила, регулярно убийством угрожал!

Его вынудили дать такие показания? Заплатили за них? Поддался влиянию жены, которая убеждала его в том, что Николай на убийство способен? Об этом история умалчивает. И от этого, честно говоря, еще страшнее — все происходит обыденно: пообедал — выпил чаю — предал. На десерт.

Когда Николая арестовали, Паша с женой решили взять под опеку его сына Ромку. И вот этот взбалмошный паренек разоблачает «друга» на раз-два:

– Это вы из-за денег, да? Ну, вам же деньги какие-то положены за усыновление…

Что тут скажешь… Пацан оказался сообразительнее отца и сразу понял, что ни одному слову этих людей верить не стоит. А ведь такие «друзья» в реальной жизни, к сожалению, сплошь и рядом. Это они при Сталине написали четыре миллиона доносов, не так ли?

Вот оно, твое государство…

Основная тема «Левиафана» – религиозная или, если угодно, религиозно-философская. Она требует отдельного исследования, которое, наверное, в скором времени появится. Я остановлюсь только на финале истории, потому что он бьет наповал.

Николай в тюрьме, дом его снесли, а в обновленной церкви города Прибрежного идет служба. Архиерей обращается к прихожанам:

– Не силой, а любовью, не хитростью, а премудростью Божьей, не злобой и ненавистью, а дерзновением совершались многочисленные победы над врагами веры и отечества!

А мэр добавляет:

– Наш Господь, сынок, он все видит.

Ты понял, Николай, кто ты есть? Ты — враг веры и отечества. А государственная машина, которая тебя перемолола, тот самый «Левиафан» из книги Томаса Гоббса, лежит себе на берегу в виде огромного скелета кита, и нет ему никакого дела ни до тебя, ни до сына твоего.

Вот оно, твое государство, Коля…

Комментарии

Кирилл Разлогов, киновед:

— Я думаю, в основе «Левиафана» все-таки христианская концепция — духовности человечества, духовности каждого человека. А что касается социальной проекции, то она универсальна, потому что первым толчком для создания фильма послужила американская история про столкновение отдельного, частного человека с администрацией. Такая же история может быть рассказана на российской почве, как она рассказана в фильме, а можно рассказать ее на корейской, китайской, французской, немецкой. Одна из причин успеха этой картины в мировом масштабе как раз и заключается в том, что тема ее общечеловеческая, тема понятна всем, и каждый человек, сталкиваясь с государственной машиной, понимает, что он может оказаться в таком же положении. Это лишь один из слоев картины, самый глубинный слой.

Анатолий Лисицын, член Совета Федерации:

«Левиафан» — это мощный сигнал сегодняшней власти, власти новой России, которой всего 24 года. И сигнал этот состоит в том, что власть по-прежнему очень далека от народа: постоянно корректируются законы, подгоняются какие-то схемы на выборах, регулярно меняется сама система выборности. Все это показывает, что власть просто любит себя, но забывает о том, что надо любить народ. А любить народ — значит постоянно быть с ним в контакте. Ничего антироссийского в фильме я не увидел. Наоборот, этот фильм очень поучителен. Может быть, кого-то он заставит очнуться.