Его лучший друг Ходасевич сказал о нем — он ничего не сделал в литературе. Он издавал журналы и сразу их закрывал. Он написал сотни стихов, но так и не издал ни одной книги.
«Я все-таки был», — сказал поэт Самуил Киссин перед тем как застрелиться.

Муни родился в в 1885 году в Рыбинске в семье купца второй гильдии Виктора Израилевича Киссина. Окончил с серебряной медалью рыбинскую гимназию, затем — юрфак Московского университета.
Литературные таланты проявились у него в студенческие годы, когда он пытался издавать газету «Студенческие известия» и еженедельник «Литературно-художественная неделя», потом — юмористические журналы «Вихрь» и «Красный факел». Но дистанции у этих изданий были короткие, и Муни одновременно работал в разных редакциях и публиковался.
Свои первые стихи он опубликовал в малоизвестном журнале «Зори» — теперь об этом издании даже упоминаний найти нельзя.
Серебряный век, революционные устремления молодежи, пьяный угар, спиритические сеансы, кокаин — декаданс тех времен делило общество на тех, кто ждал перемен к лучшему, тех, кто просто проживал, что дано, и тех, кто сжимался в предчувствии чего-то нехорошего. Муни был из последних, как и Ходасевич.
Владислав Ходасевич в своем «Некрополе» так пишет о Киссине:
Самуил Викторович Киссин, о котором я хочу рассказать, в сущности, ничего не сделал в литературе. Но рассказать о нем надо и стоит, потому что, будучи очень ,,сам по себе», он всем своим обликом выражал нечто глубоко характерное для того времени, в котором протекала его недолгая жизнь. Его знала вся литературная Москва конца девятисотых и начала девятьсот десятых годов. Не играя заметной роли в ее жизни, он скорее был одним из тех, которые составляли «фон» тогдашних событий. Однако ж, по личным свойствам он не был «человеком толпы», отнюдь нет. Он слишком своеобразен и сложен, чтобы ему быть «типом». Он был симптом, а не тип.
Мы познакомились в конце 1905 г. Самуил Викторович жил тогда в Москве, «бедным студентом», на те двадцать пять рублей в месяц, которые присылали ему родные из Рыбинска. Писал стихи и печатал их в крошечном журнальчике «Зори», под псевдонимом Муни. Так и звала его вся Москва до конца его жизни (хотя под конец он стал подписываться: С. Киссин). Так буду и я называть его здесь.
Мы сперва крепко не понравились друг другу, но с осени 1906 года как-то внезапно «открыли» друг друга и вскоре сдружились. После этого девять лет, до кончины Муни, мы прожили в таком верном братстве, в такой тесной любви, которая теперь кажется мнечудесною.
Внешняя история Муниной жизни очень несложна. Он родился в октябре 1885 года, в Рыбинске, в еврейской семье небольшого достатка. Окончив Рыбинскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета. Летом 1909 года женился на Лидии Яковлевне Брюсовой, сестре поэта. В первые же дни войны был мобилизован, произведен в зауряд-военные чиновники и скончался в Минске, 28 марта 1916 года. След, им оставленный в жизни, как и в литературе, не глубок. Но — незадолго до смерти, с той иронией, которая редко покидала его, он сказал мне:
— Заметь, что я все таки был…
Муни не был ленив. Но он не умел работать. Человек замечательных способностей, интуиции порой необычайной, он обладал к тому же огромным количеством познаний. Но сосредоточиться, ограничить себя не мог. Всякая работа вскоре отпугивала его: открывались неодолимые сложности и трудности. О чем бы дело ни шло, — перед Муни возникал образ какого то недостижимого совершенства, — и у него опускались руки. Оказывалось, чего ни коснись — за все надобно было браться чуть не с пеленок, а теперь время уже упущено.
Писал он стихи, рассказы, драматические вещи. В сущности, ничто ни разу не было доведено до конца: либо он просто бросал, либо не дорабатывал в смысле качества. Все, что он писал, было хуже, чем он мог написать. Разумеется, он всегда был полон проектов, замыслов, планов. Шутя над собой, говорил что у него, как у Козьмы Пруткова, главнейшие произведения хранятся в кожаном портфеле с надписью: Из неоконченного (d’inachevи).
В первый день Первой мировой войны Муни был мобилизован — направили его служить чиновником санитарного ведомства. Он писал Ходасевичу тяжкие письма, хотя бежать со службы не думал, а из отпуска в часть всегда возвращался вовремя. Депрессия бушевала в его голове безжалостно и теперь уже совершенно открыто.
22 марта 1916 года он застрелился, находясь в кабинете сослуживца, пока тот вышел к начальству. Из пистолета сослуживца, который лежал на письменном столе. Через 40 минут после выстрела Муни умер.
Сонет
Вставал закат, блистателен и строг,
За старых сосен медными стволами.
Вы шли со мной, объяты злыми снами,
И я ваш вздох невольный подстерег.
Вдали хрипел над сизыми полями
Надорванный тоскующий рожок.
День уходил. Блистателен и строг,
Стоял закат за медными стволами.
И в вас была торжественность заката
И девственность вечерней тишины.
И только вздох — как дальний звук струны,
Мне рассказал про горькое “когда-то”,
Про злую тень, что навсегда легла
На матовость высокого чела.