Я живу в России, где суд над девчонками из Pussy Riot вызывает недоумение, раздражение и неприязнь к власти и церкви. Нет, я не собираюсь оправдывать хулиганство, но два года — это слишком даже для нашего полицейского государство. Хотя полицейским оно становится сугубо избирательно. Вот по отношению к насильникам и убийцам оно вполне может ограничиться условным сроком.
Я живу в России, где церковь была отделена от государства где-то на заре прошлого века. И с тех пор так и не присоединилась. И должна решать свои проблемы, в том числе финансовые, сама, без участия власти и народа.
Я живу в России, где такие города, как Рыбинск, имеют вполне конкретную перспективу деградации. Причем не только в части индустриальной экономики, но и населения. Потому что нет качественного образования, нет жилья, нет денег, нет работы (помимо станочно-отверточной, которая оплачивается хорошо только по убеждения владельца и власти).
Я живу в России, где каждая осень — борьба с очередным кризисом, каждая зима — катастрофа, лето — засуха или — по ситуации — наводнение, каждая весна — непролазная грязь и новые ямы на дорогах. Впрочем, ямы на наших дорогах как раз равны величине самих дорог.
Я живу в России, где затраты на ремонт старых дорог сопоставимы со строительством новых, но это никого не волнует. Потому что дает заработать не только на откатах и собственно ремонте дорог, но и на разбитых машинах. Поди-ка построй ровные дороги — из страны уйдет целый сектор экономики!
Я живу в России, где нет места больным и инвалидам, а старики и младенцы власти в тягость.
Я живу в другой России. Не в единой. И не в справедливой.
В той России, где нет для меня места, живет другой народ. Там большая часть населения одобряет суд над Pussy Riot и сочувствует церкви. Там Рыбинск открывает новое предприятие для двухсот работников и делает из этого вывод о своем развитии. При этом Рыбинск теряет свой самый обеспеченный государством завод — НПО «Сатурн», но это город не волнует.
В той, не моей России народ счастлив ямочному ремонту дорог и началу отопительного сезона. Он беспокоится о наличии в почтовом ящике платежки за услуги ЖКХ и с оптимизмом, смахивающим на начальную стадию идиотизма, надеется на то, что инфляцию покроет повышение пенсий.
Когда я включаю телевизор и открываю газеты, я понимаю, что в них пишут не о моей России и не о моем Рыбинске. И я понимаю, что в какой-то момент где-то что-то пошло не так. Либо в моем сознании раздвоение личности, либо у нас две России. И я живу явно не в лучшей ее части.