Еще на сайте «Однажды в Рыбинске»: Иван Аксаков. Письма к родным

10 сентября 1849 года. Суббота. Рыбинск

…Что вам сказать нового?.. Я на будущей неделе собираюсь ехать; во вторник напишу вам, как распорядиться письмами, а до того времени адресуйте в Рыбинск: Из Петербурга никаких бумаг особенных не получал и писем не имею. Да и до меня ли теперь там. Тут венгерцы, тут смерть великого князя Михаила Павловича. Жаль великого князя. Это был человек с сильным убеждением в святости долга и, конечно, один из лучших служак.

…На нынешней неделе была маленькая тревога в городе (Рыбинске). Открыты два неудавшихся поджога, и поэтому общество или городская община учредила караул и назначила из среды себя смотрителей; в течение 7 дней были два собрания общества. Это те же сходки, только градусом выше. Сходка в избе или на улице, здесь — в «общественном зале», там крестьяне, здесь ремесленники, мещане и купцы. Там главный староста, здесь градский глава, сходка шумна и криклива, здесь важно, тихо и чинно, позволяют себе говорить только старики, и человек без проседи в волосах считается чуть не мальчишкой. Разумеется, что купцы — богатые и седые — имеют значение каких-то патрициев.

Я задал им вопрос: что должно правительство, уважающее голос целого общества, признавать выражением этого голоса? Например, общество властно установить новый сбор денег или тому подобное, равной важности. Правительство, утверждая приговор, не противоречит этому, предполагая, что это желание всего общества, и если оно согласно, так правительству заботиться тут об устранении излишних поборов нечего.

Но иногда случается, что часть общества этим недовольна и говорит, что это приговор не общества, а только некоторых лиц.

Они долго толковали (я, впрочем, не был сам на собрании) и решили: только тот приговор почитать общественным, т.е. выражением желания всего рыбинского общества, который подписан не менее 100 человеками. Размер довольно большой, как хотите. Это не депутаты, а все общество. Замечательно, что в числе 100 они положили: 70 купцов и 30 мещан (если же приговор составляется по делам одного мещанского общества, то 60 человек мещан). Числительно — купцов против мещан в 4 раза меньше в городе Рыбинске, но мещанин — человек более кочующий и не столько оседлый, как купец. Мещанин — в отлучках по паспортам, в услужении, в звании приказчика у купцов и по бедности своей готов, если б было нужно, подписать всякий приговор. Купец самостоятельнее, независимее и упорнее. Более гарантии в том, что купцов должно быть 70, а не 30; не легко будет тогда губернатору или кому-либо другому составлять приговоры будто от лица целого общества.

О несогласии же остальных, кроме 100, о большинстве голосов и проч. не было даже и речи. Есть пословица: семеро одного не ждут, и этот один беспрекословно признает власть семерых, и в этом единство. Можно было подумать, что перевес купеческих голосов часто может быть ко вреду мещан. Но мещане великодушно доверяют купцам, говоря: вы нас не обидите, мы знаем.

Во всяком случае — все это довольно любопытно. Сообщите это Хомякову. Мне кажется, что в сословиях, принадлежащих к земщине, общинное начало не умерло, хотя во многом искажено, переодето, но живет. Мы же, потомки служилого сословия, издревле наследовали и наследуем другой характер; не привязанные к месту, бояре переходили от одного князя к другому, пока не получили, наконец, общегосударственное, а не местное значение.

Так и теперь. Впрочем, это статья долгая и распространяться об ней решительно некогда. С нынешней почтой отправляю более 10 казенных отношений и рапортов…

Ваш Ив. Аксаков.