Можно ли преодолеть кризис и не попасть под влияние общего тренда — рецессии, падения, остановки? Впрочем, наверное, трудно плыть против сильного течения. И даже поперек — невозможно. Каждого участника российской экономики, расположившегося и в провинциальном Рыбинске, рано или поздно затронут кризисные процессы. Другое дело, что одни переживут их с минимальными потерями, а другие не переживут вовсе.

— Мы просто находимся в маленькой лодке на больших волнах, и наша задача — чтобы эта лодка не перевернулась, — говорит генеральный директор рыбинского холдинга «СеверМаш» Игорь Варатков.

На пути к атому

«СеверМаш» появился в Рыбинске в 1999 году. Пройдя различные этапы развития и поработав над несколькими проектами, предприятие остановилось на производстве трубопроводной арматуры для атомной и газовой промышленности. Сегодня оно выпускает до 50 тысяч изделий в год по заказам Росатома и Газпрома, а его обороты приближаются к полумиллиарду рублей. При этом рост объемов производства составляет около 20 процентов в год, площади увеличиваются, а штат расширяется.

Сегодня, конечно, все эти слова с осторожностью можно употребить в прошедшем времени. Ситуация меняется каждый месяц, но поскольку атомные электростанции не перестанут работать ни при каких обстоятельствах, а газ будут качать независимо от кризисов и проблем, можно предположить, что «Севермаш» защищено лучше многих.

Что позволило найти эту нишу и создать в Рыбинске предприятие, ставшее сегодня одним из российских лидеров своего сектора производства? Интуиция? Опыт? Образование?

Последнее, кстати, у генерального директора и одного из создателей «СеверМаша» вполне профильное — Игорь Варатков окончил МГУ по специальности «физик-ядерщик».

— Нет, в атомных станциях я, конечно, не специалист, — рассказывает он сегодня. — Университетское образование, скорее, академическое, с уклоном в науку. Но в нем есть свои прелести — широкий кругозор, анализ, умение прогнозировать. А в самих атомных станциях нет ничего нового. Это такое же инженерное решение, как двигатель внутреннего сгорания или паровая турбина. Наука в этой части занимается лишь усилением безопасности.

На первоначальном этапе «СеверМаш» к атомной энергетике не имело отношения. Но в один из периодов работы, который можно назвать кризисным, Варатков решил, что в Рыбинске достаточно профессиональных кадров в металлообработке, а у предприятия есть продукция собственной конструкции — тогда это был один клапан. Стоит к местным компетенциям добавить размах мышления… И он вышел на Росатом.

— К чести своей мы вовремя поняли, что делать ставку надо на собственные разработки, — говорит генеральный директор. — Плюс, конечно, грамотная работа с финансами — без этого успех невозможен.

Игорь Варатков, Рыбинск

Несколько лет упорного труда, инвестиционные программы, банковские кредиты, закупка современного оборудования, строительство дополнительных производственных площадей… Сегодня вся продукция «СеверМаша» сертифицирована и успешно эксплуатируется на российских АЭС, атомных станциях Ирана, Индии. Постоянными заказчиками арматуры для атомной энергетики стали предприятия концерна Росатом, а для Газпрома налажен выпуск специального оборудования.

Подушка для кризиса

— Сегодня на предприятии трудится 150 человек, работа организована в две смены, — рассказывает заместитель генерального директора Юрий Головкин. — С нового года открыли несколько новых вакансий, в феврале намерены на 10 процентов увеличить заработную плату.

Юрий Головкин работает замом по персоналу, юристом и завхозом одновременно. Он считает, что оптимизация структуры управления — большое преимущество «СеверМаша» перед другими заводами Рыбинска, где на одного рабочего приходится два руководителя. Здесь в цехе — начальник производства и два начальника смены — все, никаких лишних структур с невнятными полномочиями, никаких неопределенных компетенций и неэкономных схем организации работы. Это позволяет не только рационально использовать финансы, но и заниматься социальной защитой персонала.

— Предприятие оплачивает часть стоимости оздоровительных путевок, развозит рабочих по домам после ночной смены, — рассказывает Юрий Головкин. — Мы дорожим своим штатом, в результате у нас практически нет текучки. Но надо учитывать, что сертифицированы не только рабочие места, но и сами работники — Росатом требует соответствия качества. Да мы и сами понимает ответственность, все-таки атомная электростанция должна иметь повышенный уровень безопасности.

О кризисе на заводе думает, похоже, только директор. Впрочем, думать-то может каждый, а вот замечать…

— Даже проблемы 2008 года на наших работниках не отразились, — говорит заместитель. — И сейчас пока никаких изменений не чувствуем, атомным станциям — что война, что кризис — ремонт и замена оборудования нужны постоянно.

— За несколько лет завод увеличил объемы производства раз в десять, работы всегда по завязку, нам не до кризиса, — поддерживает начальника рабочий в цехе.

— Нет, не чувствуем. Пока, — говорит директор производства Вячеслав Маклаков. — Атомная энергетика — это государственный заказ, мы работаем с федеральными предприятиями. Но мы понимаем, что планы у государства могут измениться, и если за этим последует сокращение бюджетного финансирования, мы, конечно, поймем это по экономике своего предприятия.

Игорь Варатков менее оптимистичен, как и положено быть собственнику и руководителю:

— Предприятие интегрировано в мировую экономику, и любые перемены, происходящие в стране и в мире, рано или поздно затронут и нас. Наша задача — вовремя понять изменения, еще лучше — предугадать и выстраивать свою эффективную политику развития. Все, ничего другого мы не придумаем.

Эффективная политика — это оптимизация, разумная работа с финансами, выпуск новой продукции. И здесь трудно расставить приоритеты. Со стороны это выглядит как неустойчивые весы: на одну чашу кладешь, например, банковский кредит с возросшими процентами, на другую — вероятность свертывания инвестиционной программы. Поэтому самым надежным становится выпуск собственного продукта.

— Будем осваивать новые направления, — говорит Игорь Варатков. — Как бы скептически многие ни относились к импортозамещению, этот процесс неизбежен. У Росатома появляются новые сложные заказы на продукцию, которую раньше закупали за рубежом. Появилась перспективы поработать с ТК «Энергия» по изготовлению оборудования для космодрома «Восточный». А у нас есть и конструкторский отдел, и производство, и система контроля качества. Нам и флаг в руки.

Философия бизнеса

— Игорь Сергеевич, что нужно для стабильности в бизнесе: опыт, интуиция, образование?

— Наверное, определенный склад мышления, который формируют и образование, и опыт. Мои бывшие сокурсники, получив академическое образование в МГУ, вполне успешно руководят столичными банками и говорят, что дополнительно получать дипломы им не было необходимости.

— А как же специфика экономики, работа с финансами, производство?

— Ну, вот у меня еще несколько специальных дипломов. Но думаю, важен образ мыслей научного работника. Он может, конечно, в чем-то мешать бизнесу, но основное в нем — сильная логика. Все остальное вторично. Микроэкономика металлообрабатывающего производства по логической сложности на порядок ниже фундаментальных наук. Конечно, качественное образование имеет большое значение. Сегодня, увы, выпускники РГАТУ не могут читать чертежи, а дипломированные экономисты не имеют представления о работе бухгалтерской программы 1С.

— Проблема с кадрами?

— Не самая острая. Почти половина людей работает со дня создания предприятия в Рыбинске — коллектив стабильный. Иногда ищем новых сотрудников, перспективных доучиваем. У нас жесткие требования к качеству, строгая система проверки нашей продукции внешними организациями. Атом не терпит распущенности. Качество для нас — это безопасность и репутация. Такая работа требует людей определенного склада, которых не всегда просто найти. Но Росатом за это платит деньги, и мы справляемся.

— Как ваше предприятие позиционирует себя в Рыбинске?

— Я думаю, основная задача бизнеса — создание рабочих мест. А если бизнес высокотехнологичный, направленный на привлечение денежных средств в регион, он обеспечивает и социальную составляющую: люди получили зарплаты, заплатили налоги, отнесли деньги в магазины, сервисные предприятия, которые в свою очередь пополнили бюджет налоговыми отчислениями… Конечно, можно заниматься благотворительностью, если есть возможность, красиво тратить деньги на непрофильные активы. Но это вторично, главное — высокотехнологичные рабочие места, зарплаты. А как потратить деньги, люди решат сами.

— Но благотворительность не исключаете?

— Благотворительность должна быть связана с бизнесом. Можно помогать талантливым детям, способным молодым людям, которые не имеют материальной возможности получить образование. Но не стоит рассчитывать, что бизнес будет подменять государственные функции по социальной защите.

— Ну, а если вас попросит о помощи соседняя школа?

— Поможем, как уже помогали. Но я считаю, что в городе должна существовать социальная концепция, в которую может вписаться и бизнес. Важно понимать, зачем я вынимаю деньги из бюджета предприятия и отдаю их на социальные объекты.

— А концепция наполнения бюджета, если он социально направленный, вас не устраивает?

— К бюджету можно подходить по-разному. Можно его наполнять, увеличивая налоги, повышая стоимость земли и недвижимости — набивать карманы города. А можно давать возможность людям самим тратить деньги, создавать условия для улучшения качества жизни. Например, если бы земля на Слипе была дешевой, при этом существовала возможность взять недорогой кредит на строительство дома, мои работники могли бы построить себе жилье рядом с заводом. Тогда я бы понял, зачем мне помогать городу и области в строительстве в микрорайоне новой школы. Сегодня не понимаю. И мы приходим к раздаче денег купцами на паперти.

— Похоже на очередную декларацию, далекую от практики, нет?

— Было бы желание. И социальная концепция. Мы каким хотим видеть свой город? Худшим вариантом Ярославля? Или все-таки у нас свой путь развития? Еще раз — о земле. Она в Рыбинске дорогая. Мы продаем десять участков и получаем желаемую сумму в бюджет. А можно продать тысячу дешевых участков, помочь люди построить на них жилье, получить деньги в бюджет в виде налогов на недвижимость, да еще привязать людей к территории. А бизнес обеспечит их рабочими местами.

— Вы когда-нибудь пользовались программами поддержки предпринимательства?

— Был такой опыт. Муниципалитет компенсировал 50 процентов затрат на оформление патента. Если я правильно помню, это порядка 10 тысяч рублей. Все их я отдал экономисту в качестве зарплаты за оформление документов. Рентабельно?

— Нет.

— Вот я и решил, что мне выгоднее разработать новую продукцию и организовать ее производство, чем потратить такое же время на получение субсидии. Тем более что в своей продукции я уверен — мы ее будем выпускать сегодня, завтра, через год. А будет ли в следующем году программа поддержки малого бизнеса? Все-таки рассчитывать нужно в первую очередь на себя.